Термин «геноцид» появился в научной литературе в 1943–1944 году, в связи с происходившим во Второй мировой войне истреблением евреев. Геноцидом (от греч. genos – род, племя и лат. caedo – убиваю) принято называть «одно из тягчайших преступлений против мира и безопасности человечества, действия, совершенные с намерением уничтожить полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую, путем убийства членов такой группы; причинения серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; предумышленного создания для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; мер, рассчитанных на предотвращение деторождения в среде такой группы; насильственной передачи детей из одной человеческой группы в другую». Термин был закреплен в Международной конвенции «О предупреждении преступления геноцида и наказании за него», подписанной 9 декабря 1948 г. и ратифицированной всеми странами – членами ООН.

Между тем, понятие геноцида, как оно было сформулировано в Конвенции 1948 года, да и другие ее положения до сих пор не являются устоявшимися и оказываются сегодня на острие дискуссий как в широких социально-политических кругах, так их в сфере ученых-гуманитариев: историков, социологов, политологов, психологов. Например, данное в Конвенции определение видов групп, выглядит противоречивым. Ограничение определения «национальными, этническими, расовыми или религиозными» группами можно назвать произвольным. Это определение не включает ни «политицид» – уничтожение политических групп и общественных классов (например, предполагаемые коммунисты при режиме Сухарто в Индонезии), ни так называемый «самогеноцид» – уничтожение элитой или большинством групп, которые разделяют все или большинство определяющих национальных, этнических, расовых и религиозных характеристик господствующих групп (например, убийства в 1975–1979 гг. камбоджийцев Пол Потом и Красными кхмерами). Указание на намерение в определении Конвенции, подчеркивает, например, В.М. Вартанян, было особенно спорным, так как утверждалось, что оно чересчур ограничивает применение международных норм, запрещающих геноцид. Разумеется, правительства, осуществлявшие геноцид, пытались избежать наказания, прибегая к «юридическим» уловкам и отрицая именно намерение уничтожить группу как таковую. Например, вопрос осуждения международным сообществом геноцида армян по-прежнему остается открытым. Турецкое правительство не признает факта геноцида. Однако в 1987 году резолюции, осуждающие геноцид армян, были приняты рядом государств, в том числе Россией, Францией, Швецией, Швейцарией, рядом штатов США. Но большинство комментаторов этой Конвенции утверждает, что без строгого условия преднамеренности было бы невозможно отличить геноцид как особое преступление от других форм правительственной поддержки массовых убийств.

Условно можно выделить следующие версии причин геноцида: версия нравственной недопустимости анализа трагедии; принципиальной необъяснимости, которая основывается на том, что изучить и описать события – не значит еще понять их и объяснить; версии отрицающие геноцид (историкам известно, что геноцид армян в Турции в 1915 г. остался безнаказанным, и Турция до сих пор отказывается признать даже самый факт геноцида. Геноцид ассирийцев в Турции и Иране (когда погибло 80% этноса) известен только специалистам. Геноцид, организованный Индонезией на Восточном Тиморе (где вымерло 45% населения) не замечается мировым сообществом, политика геноцида американских индейцев европейцами не осуждена мировым сообществом до сих пор); политические, рассматривающие движение геноцида сверху вниз, идеи, идущие от правящих кругов к народным массам (функционалистский подход) и наоборот, когда массовое недовольство закрепляется властью (интенционалистский подход); теологические, политико-экономические: стремление захватить собственность и использовать даровой принудительный труд; социально-политические: геноцид как средство отвлечения внимания населения от внутренних трудностей государства, индустриальные причины трактуют геноцид как освобождение современного мира от исчезающих, непрогрессивных цивилизаций, психологические версии объясняют геноцид подавленной сексуальностью; геноцид как ответ на объявление войны, на противоправные действия по отношению к правительству, например; идеологические говорят о том, что борьба идет против определенного духа, определенного строя мыслей и чувств, вечных родовых черт какой-либо группы. При анализе трактовки причин геноцида в политико-философской мысли формировались и развивались различные обоснования геноцида. Можно выделить следующие направления: классическое понимание войны, не включающее геноцид Сунь-цзы, Гуго Гроций), геноцид как следствие агрессивной природы человека (У.Джеймс, Э.Фромм, Р.Ардри), геноцид как обоснование расового превосходства (Ж.А.де Гобино, Х.С.Чемберлен, О.Аммон, Ж.Ляпуж, Л.Вольтман и др.), геноцид – последствие или неизбежная сторона войны, связанный с ее неискоренимостью из истории человечества.

В ХХ веке распространились различные формы геноцида, различные его подобия, что демонстрирует кризис этого понятия. Это такие явления как депортация (насильственное изгнание людей из мест их проживания); этническая чистка, которая преследует те же цели, что и депортация, но сопровождается к тому же невероятными зверствами (неправомерными убийствами, изнасилованиями, нанесениями увечий, пытками); этноцид – уничтожение культуры народа, ведущее к исчезновению посредством ассимиляции, а не физическое истребление самих людей; демоцид – термин, охватывающий различные формы массовых убийств, осуществляемых правительством, такие убийства обычно направлены против невооруженного гражданского населения. В Освенциме погибли от 70000 до 75000 поляков, хотя это был не геноцид в классическом понимании, а разрушение целостности нации, «демоцид»; резня – повальные убийства без разбора невооруженных (разоруженных) людей (предварительно не подвергавшихся дискриминации), которые намеренно собраны в определенном месте в определенное время; политицид – массовые убийства, направленные на политическую группу, а не этническое или какое-либо другое сообщество.
Но геноцид отличается от других преступлений, во-первых, обязательной целью, то есть стремлением к полному или частичному уничтожению национальной, этнической, расовой или религиозной группы. Во-вторых, именно в силу законодательного указания на эту цель любой акт геноцида может быть совершен только с прямым умыслом, не может быть совершено геноцида, скажем, по неосторожности, в отличие от убийства; в-третьих, при убийстве не указывается национальная, расовая, этническая, религиозная принадлежность, если это специально не оговорено в ходе следствия; в-четвертых, геноцид не предполагает никакого индивидуального подхода, он приговаривает весь народ, весь этнос целиком, этим он отличается от всех прочих преступлений против человечества.

Возникает, в каком-то смысле, понятийный кризис: термин «геноцид» перестает четко фиксировать реальность происходящего. Все чаще мы сталкиваемся с ростом в мире самых разнообразных политических, социальных, экономических практик, так или иначе причастных к тому, что может быть квалифицировано как геноцид. Причем все более опасной чертой современного этапа развития человеческого общества становится тенденция трансформации прямого геноцида в косвенный. Косвенный геноцид – направленное воздействие (умышленное бездействие) на какие-либо группы путем изменения природных условий, культурно-исторической среды, биологических и экономических факторов и т.п., приводящее к созданию для группы таких жизненных условий, которые могут привести (и это был бы желаемый результат) к полному или частичному физическому уничтожению ее. «Нет геноцида против кого-то, геноцид всегда против всех». Исходя из этой формулировки, учитывая рост масштабов геноцида, превращения его в обыденное явление, возникает опасность, что геноцид может перерасти в войну всех против всех, превратиться в самогеноцид человечества. Поэтому, несмотря на достаточную степень разработанности правовых и исторических аспектов проблемы, необходимо всестороннее философское осмысление проблемы геноцида.

Наиболее сложной проблемой для современных ученых-гуманитариев становится выявление и классификация форм и способов косвенного геноцида, поскольку этот феномен требует комплексного исследования всех социальных сфер, намеренное манипулирование которыми приводит к необратимым для человеческих сообществ отрицательным последствиям. Сегодня косвенные формы проявления геноцида фиксируются исследователями в различных областях жизни и деятельности людей. Среди них выделяются: 1) направленное экономическое вмешательство; 2) направленное изменение культурно-исторической среды; 3) биологическое вмешательство, в том числе и на генетическом уровне; 4) направленное изменение природных условий и др.
Направленное экономическое вмешательство может быть рассмотрено как форма косвенного геноцида, поскольку, с точки зрения А.С. Панарина, В.А. Лисичкина, Л.А. Шелепина и др., сегодня усиливаются тенденции к размежеванию мирового сообщества на два полюса – экономически развитые страны с 17% населения, и развивающиеся страны с довольно низким уровнем развития экономики.

Растет социальное неравенство, причем на макроэкономическом уровне, и в условиях установок на материальные ценности всем не сумевшим победить в условиях рыночного отбора внушается их несостоятельность, неприспособленность к современным условиям, неуспешность, создаются условия, невозможные для выживания. «Современное состояние 358 наиболее богатых “глобальных миллиардеров” равно общему богатству 2,3 миллиарда бедняков, составляющих 45 % населения планеты. Это означает, что вместо заботы о благополучии сотен миллионов и миллиардов людей, новой, неолиберальной экономике, чтобы успешно существовать, достаточно удовлетворять запросы стран “золотого миллиарда”. Фактически человечество имеет дело, по мнению А.С. Панарина, с системой экономического геноцида».

Сужение социально-экономического пространства любой группы населения до размеров, в которых она не способна обеспечить свое собственное воспроизводство, позволяет рассматривать это явление как крупномасштабный геноцид, осуществляемый экономическими методами (а также и силовым путем в районах межэтнических конфликтов).
Возможно, с этими социально-экономическими изменениями в мировом сообществе связана и тенденция к ведению геоэкономических войн. Любая национальная экономика может оказаться объектом геоэкономического насилия, поэтому очень важно знать технологию ведения подобных войн, их стратегические приемы и методы, имеющие свою специфику. Остается нерешенным вопрос кто является субъектом экономического косвенного геноцида. Некоторые авторы (например, В.А. Лисичкин, Л.А. Шелепин и др.) обвиняют крупные мировые державы, в частности США, другие не так категоричны. Стоит рассматривать каждый конкретный случай. Но наша задача – раскрыть системные закономерности и трансформации, ведущие к преднамеренному осуществлению косвенного геноцида, обусловленного в данном случае направленным экономическим вмешательством, т.е. зафиксировать реальные процессы, ведущие к размыванию понятийного ядра «геноцида».
По мнению Э.Г. Кочетова, для гармоничного развития (бесконфликтного, т.е. дающего возможность «снять заявку» на выживание, сохранить свою национальную ауру, свою неповторимую естественно-природную особенность) требуются свои гигантские «скрепы». Эти скрепы закладываются в глобалистике: геоэкономика, трансформируясь в цивилизационную неоэкономическую модель, дает новейшую модель – мировые этноэкономические системы, в рамках которых на основе этноэкономической транснационализации идет закладка и укрепление «скреп», гасящих цивилизационные разломы и противоречия на базе симбиоза техногенных и этнонациональных систем и воспроизводства в их рамках не только товарной массы, но и качества жизни.
Направленное изменение культурно-исторической среды так же в ряде случаев может быть классифицировано как косвенный геноцид, близкий по своей форме этноциду, но не тождественный ему. В этноциде действия ограничиваются уничтожением культуры народа, при этом физическое уничтожение самого народа не является целью этноцида, но является скрытой предпосылкой его, так как, народ, лишенный собственной культуры, скорее всего ассимилируется. Считается, что классический пример этноцида – колонизация американского, австралийского и др. континентов, однако в настоящее время все чаще можно услышать рассуждения о том, что это был косвенный геноцид, результаты и масштабы которого замалчиваются.

Так, Станард Д., Черчиль У. и другие исследователи процессов колонизации подчеркивают, что уничтожение коренного населения Америк предстает как самый массовый и длительный (вплоть до сегодняшнего дня) геноцид в мировой истории. Для осуществления косвенного геноцида необходимо провести так называемую стадию идеологической подготовки – объяснить тем, кто будет уничтожать, «вину» тех, кого следует уничтожать. Станард прослеживает идеологическую связь между испанским и англосаксонским геноцидом народов Америки и нацистским геноцидом евреев, цыган и славян. Европейские колонизаторы, белые поселенцы и нацисты имели одни и те же идейные корни. И на этой идеологии, по мнению Станарда, были основаны интервенции США в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке. Ученые полагают, что к сегодняшнему дню лишь некоторые из существовавших когда-то народов обеих Америк сохранили не более 5% своей прежней численности. При этом авторы особенно подчеркивают именно утаивание научным сообществом действительной численности населения американского континента в доколумбову эпоху. По мнению Панарина, «проводящаяся на протяжении многих десятков лет политика насильственной ассимиляции индейцев в Америке, означает культурную, духовную, психическую форму геноцида».

Последствия такого «косвенного» по своей сути, «геноцида» особенно опасны для мирового сообщества, поскольку «без многообразия, без наличия культурных альтернатив культура теряет запас информационной “изменчивости” на будущее, способность к адаптации и к эволюции в новых, еще не сформировавшихся условиях», подчеркивает И.П. Меркулов. Это означает, что направленное изменение культурной среды, как форма косвенного геноцида, способствует формированию так называемого «массового общества», объединяющего воедино большие массы людей, особенно в крупных городах. Создается почва для стандартизации, появляются стандарты в одежде, питании, образе жизни, в подражании общей моде, кумирам, сменяющим друг друга, возникают предпосылки для унификации людей с образованием поведенческих стереотипов.
Одним из важнейших способов социально-культурного косвенного геноцида является пропагандистская, информационная война. Происходит манипулирование сознанием, управление мыслями, потребностями, поведением. Власть над людьми, над их сознанием приобретает тотальный характер, она больше, чем при физическом воздействии. Пропагандистская война с неадаптированным большинством мировой и национальной периферии, по мнению А. Панарина, скорее всего, является подготовкой к физическому насилию и геноциду.
Биологические формы косвенного геноцида так же весьма разнообразны. Предпосылками к проявлениям косвенного геноцида на биологическом уровне служит нарушение равновесия между техническим прогрессом и биофизическими способностями человека. Современный период развития биологии, замечает И.К.Лисеев, характерен нарастанием прямых связей биологии с реальностью, когда биология становится средством не только изучения, но и влияния на мир живого, в том числе и направленного влияния в чьих-либо интересах. Начинают появляться такие новые направления, как генная инженерия, клеточная инженерия, конструирование естественных и искусственно созданных био- и агроценозов, что превращает биолога в «конструктора» новых организмов, который имеет дело с миром живого, где открываются возможности для косвенного геноцида. Обладая невиданными ранее средствами воздействия на глубинные структуры живого, современный ученый имеет дело не с вирусами как таковыми, молекулами или химическими процессами, а с самой человеческой жизнью. Новые технологии, основывающиеся на генной и клеточной инженерии, предоставляют возможность преодоления эволюционных барьеров, произвольного конструирования и перемещения генов между организмами, не имеющими природных возможностей для вступления в генетические контакты. Это может дать человечеству значительные выгоды, но может привести и к роковым ошибкам, а может и предоставить возможности для манипулирования.

В связи с развитием методов ДНК-диагностики появляется возможность генетического скрининга всего населения и изучения генотипов его членов. Несомненно, по мнению А.Т Шаталова, Г.И. Мяндиной, обществу придется сразу же столкнуться с проблемами нового вида неравенства – генетического. А вместе с этим может и расшириться понятие геноцида, например в число групп можно будет включить группу, отличающуюся определенными генетическими признаками. «Самая существенная угроза, пишет Фукуяма, исходящая от современной биотехнологии – это возможность того, что она изменит природу человека и, таким образом, приведет нас в “постчеловеческую” стадию истории».
Таким образом, развитие биотехнологий, генной инженерии, изменение биологической природы человека под влиянием различных факторов, как и большинство новых явлений, еще не адаптированных в обществе, несут в себе определенный риск, как, например, возможное преднамеренное биологическое вмешательство, способное, в том числе, превратиться и в косвенные формы геноцида.
Направленное изменение природных условий затрагивает область экологии, в том числе и экологию человека. Под экологией человека понимается наука о взаимодействии, коэволюции человека и природной среды его обитания. Часто мы сталкиваемся с проявлениями «экоцида – преднамеренного действия одного государства, использующего свои ресурсы для посягательства на население, культуру, производство биологического продукта другой страны, на ее природную среду», это сознательное уничтожение природного окружения. К тому же экоцид имеет место во всех случаях преднамеренного нападения. Экологическая война, как и геноцид, – война против будущих поколений. Враждуя между собой, люди, хотят они того или нет, но обязательно враждуют с природой, оставляя выжженные в сражениях поля и отравляя воздух (вспомним войну в Ираке), а там, где имеет место и производство, и испытание новых классов вооружений, необходимое соблюдение экологических условий практически невозможно. Превращение «философии вражды» в «философию взаимозависимости» – вот величайшее требование современности, требование высших надклассовых и наднациональных интересов выживания и сохранения человечества.

Таким образом, на современных этапах глобализации направленное отрицательное воздействие на национально-культурную среду, преднамеренное экономическое, биологическое и природно-экологическое вмешательство, по сути, может быть интерпретировано как косвенный геноцид. Однако проблема заключается в том, что отличить «косвенный геноцид» от других форм массового насилия очень трудно, и зачастую можно квалифицировать как геноцид весьма разнородные явления. Поэтому большинство исследователей феномена геноцида считают, что для выявления косвенных форм геноцида не достаточно одного критерия преднамеренности, но необходим комплексный анализ насильственных мер (политических, экономических, социальных), ведущих к необратимым изменениям в жизни какой-либо устойчивой общности людей.
Сложность и актуальность современной ситуации, по мнению автора, состоит в том, что в методологии научного познания складывается тенденция отказа от традиционного подхода к геноциду как к явным, прямым действиям и перехода к обнаружению системных закономерностей. В таком случае становится возможным доказательно установить, что политические, экономические, информационные и иные действия вместе с попустительством правящего режима ведут к массовому уничтожению группы, несмотря на то, что ее уничтожение не выступает чьим-то прямым намерением.